Нестеров Семён.
ЕРЕТИК
Суд
Площадь была полна народа. Старики и дети вышли на улицу посмотреть на происходящее. Всем известный возмутитель умов, проповедник и еретик сегодня публично будет судим. В центре площади, на деревянном помосте, окружённом кольцом королевской стражи, стояли двое. Судья и подсудимый в цепях. Судья – верховный инквизитор – был облачён в чёрный балахон. Лицо его было наполовину прикрыто капюшоном, и было в тени, несмотря на яркий солнечный день. О его высоком положении говорил висящий на поясе короткий богато украшенный меч в узорных ножнах и золотой крест на груди. Инквизитор вёл показательный допрос.
- Сознаёшься ли ты в своих грехах, Маркус? – начал инквизитор. Голос его был спокоен и уверен, он чётко и громко произносил слова, так что было слышно даже в самых дальних уголках площади.
Заключённый молчал. Он бросил ничего не выражающий взгляд на спрашивающего, а потом как ни в чём ни бывало оглянулся по сторонам. Увидев ребёнка на плечах у отца в передних рядах, он на мгновение улыбнулся ему, а после вновь посмотрел на инквизитора, расправил плечи и произнёс:
- Да, все люди грешны.
Он хотел произнести ещё что-то, но толпа загудела и заглушила его голос. Через мгновение громкий голос инквизитора укротил толпу.
- Тихо! Мы собрались сегодня не на ярмарке! Идёт суд!
Толпа быстро успокоилась, чему дополнительно способствовала рассредоточенная по площади стража. Только маленький ребёнок заплакал где-то на руках матери, и она стала старательно его успокаивать. Заключённый воспользовался моментом, чтобы закончить свою мысль.
- Все люди грешны, и я каждый день молю Бога простить нам наши прегрешения. Но, судя по всему, - с этими словами он многозначительно поднял свои руки в цепях, - меня обвиняют в чём-то особенном. Я хотел бы узнать в чём именно.
- Именем Церкви ты обвиняешься в святотатстве, богохульстве, проповедовании ереси и неуважении к священнослужителям. Кроме того, в подготовке восстания против короля и организации мятежей в четырёх деревнях, в самовольном захвате земель и организации языческого культа…
Инквизитор продолжал перечислять во всех подробностях злые деяния, совершённые по вине Маркуса и из-за его подстрекательства. Он говорил уверенно, как будто бы читая по бумажке. Площадь замерла в почтительном молчании. Маркус сделал удивлённое лицо, брови поднялись вверх и на лбу стали видны глубокие морщины, характерные для его почтенного возраста. Казалось, он слушал, затаив дыхание. Наконец, инквизитор закончил свою пятиминутную речь такими словами:
- А также обвиняешься в других более мелких преступлениях, нарушающих законы людские и божьи.
Инквизитор закончил обвинение, и толпа одобрительно загудела, но на этот раз тихо и не долго. После короткой паузы заключённый как будто бы вышел из оцепенения и произнёс:
- Это всё про меня? Не слишком ли много для одного человека?
- Да, всё точно, вот списки допрошенных, давших показания, - инквизитор достал из кармана балахона небольшой свиток, - с их слов составлены все обвинения. В списке числится без малого три сотни свидетелей.
- Я буду молиться за них, - произнёс подсудимый.
- Не думаю, что молитвы еретика могут пойти на пользу праведным христианам, - заметил инквизитор.
- Все люди равны перед Богом.
Инквизитор проигнорировал это замечание и продолжил:
- Сознаёшься ли ты в содеянном? Ещё не поздно покаяться в своих грехах, отказаться от ереси. Покайся и приговор будет милосердным.
- Что толку от признания, вырванного силой? Есть ли прок от показного покаяния, которое не отражает стремления души?
- Так покайся искренне, грешник! Признаёшь ли ты, что проповеди твои были обманом, что ты дурачил доверчивых людей ради выгоды и наживы?
- Выгоды? Наживы? Что я нажил себе этим, кроме врагов? В чём обманул я этих бедных людей? – сказал Маркус, разводя руками вокруг себя, показывая на толпу вокруг, - нет, не мне нужно просить прощения, а вам! Посмотри на свой меч! А золотой крест на тебе стоит больше, чем все эти люди вместе зарабатывают за год тяжёлой работы. Кто же наживается на простых людях?
На удивление, инквизитор спокойно выслушал до конца эти обвинения, никак не прервав речь Маркуса. Когда тот остановился, инквизитор ответил:
- Я меч в руках Бога! Карающий клинок правосудия. Моими руками вершится справедливость в этой стране, и мир становится чище. Такие как я должны быть примером для людей, должны вызывать уважение. Много ли почтения внушает грязный нищий? Мы, служители Церкви, должны получать по справедливости за свою службу. По вере нашей, воздаётся нам и духовно, и материально. Я не нуждаюсь в лишних золотых побрякушках, и, как видишь, у меня их нет. Но крест и меч – это мои орудия возмездия, мой инструмент.
В толпе послышался одобрительный шёпот. Инквизитор был прирождённым оратором, и не даром занимал такой высокий пост. Говорили, что и мечом он владеет не хуже, чем словом.
- Чем меч с золотым крестом на ножнах лучше простой острой стали? А на это золото можно было бы накормить сотни голодающих.
- Не золотом кормят людей, а хлебом. А если в неурожайные годы зерна не хватает, то ни за какие деньги не купить того, чего попросту нет! Когда же есть возможность, Церковь всегда помогает нуждающимся, и в голодные времена раздаёт запасы из своих амбаров! От золота же нет проку в это время! Не из-за золота голодают люди, это лишь символ, символ положения в обществе. Если я откажусь от него, никому не станет житься лучше, лишь одной красивой вещью станет меньше.
- Пусть так, - согласился подсудимый, - но ты сказал, что вершишь справедливость. А кто дал тебе такое право?
В толпе раздались возгласы удивления. Суд приобретал интересную форму. Становилось не ясным, кто кого допрашивает. Дерзкий обвиняемый не боялся обвинять своего судью. А инквизитор был настолько горд, уверен в себе и в своей правоте, что считал ниже своего достоинства силой закрывать рот подсудимому.
- Я верховный инквизитор! – торжественно произнёс он, - Я исполняю волю Бога на земле, несу свет и справедливость в этот мир!
- Это я уже слышал, - перебил Маркус, - но с чего ты решил, что это действительно так? Откуда тебе известна воля Бога?
- Нечестивый еретик! Воля Господа изложена в священном писании! Оно наша опора и мера всех вещей.
- Где в писании сказано, что необходим верховный инквизитор, а еретиков нужно сжигать?
- Неверный! Да смилостивится Создатель над твоей душой. Как ты смеешь сомневаться? Меня назначил сам Папа Римский – наместник Бога на земле!
- Наместник? – искренне засмеялся судимый, - Но ведь люди выбрали и назначили его. Да и разве Богу нужен наместник? Ты считаешь, что он сам не сможет справиться без нашей жалкой помощи?
- Богохульник! Тебе ли судить об этом? Лукавый затмил твой взор. Церковь – это оплот веры, мы помогаем заблудшим душам встать на праведный путь искупления. Довольно! Хватит пустых разговоров, – с этими словами он повернулся к толпе, - Все видят, что ересь этого человека безмерна, и нет раскаяния в его душе! Властью, данной мне Богом, я приговариваю этого грешника к искуплению огнём!
- Ха-ха-ха! – засмеялся Маркус, - какое лицемерие. Разве обычный огонь может сжечь грехи? Нет, для этого нужно кое-что получше.
- Одержимый! Мне жаль тебя, - тихо сказал инквизитор, и руки его сжались в кулаки.
Маркус подошёл к самому краю помоста, возвёл руки к толпе и произнёс:
- Очнитесь, люди! Долгие годы вас обманывают и используют! Сколько можно терпеть….
Он не успел договорить, потому что инквизитор подошёл к нему сзади и ударил в висок. Тело проповедника обмякло, и он бы упал с помоста, если бы инквизитор не подхватил его.
- Унесите его! Казнь будет завтра в полдень!
Разговор
Маркус сидел на куче сена в маленькой грязной камере. Слабые красноватые лучи заходящего солнца падали на пол, проходя через узкое зарешёченное окно. Он смотрел на солнечные блики, но взгляд его был неподвижным и далёким. Вдруг послышался звон ключей и дверь в камеру распахнулась. Маркус неторопливо перевёл взгляд, чтобы рассмотреть вошедшего. Это был инквизитор. Он был облачён всё в ту же чёрную мантию, закрывающую всю его фигуру. Капюшон так сильно затенял его лицо, что эмоции прочесть на нём было практически невозможно. На этот раз меча при нём не было, а на груди висел деревянный крест. Заметив это, узник улыбнулся:
- Решили навестить меня напоследок? – спросил он.
- Мы не договорили, - сухо ответил вошедший.
- К сожалению, удар по голове не способствует хорошей беседе, - заметил Маркус, потирая ушиб.
- Не стоит искушать простых людей лукавыми речами. Мой долг оградить их от этого.
- Долг… Оградить… - Маркус сплюнул, - почему нельзя дать им возможность самим решать за себя?
- Именно это я и пришёл обсудить.
За спиной инквизитора показался стражник с табуретом в руках. Он поставил его у стены, и инквизитор сел. Стражник удалился и запер за собой дверь.
- Я так понимаю, разговор будет длинным, - сощурился Маркус, рассматривая табурет.
- Не припомню, чтобы тебя когда-то смущали длинные речи.
- Что ж, всё веселее, чем в одиночестве коротать часы перед казнью.
- Ты сам выбрал свою судьбу, это лишь расплата за упрямство. У меня не было желания тебя казнить. В такие времена, как сейчас, публично покаявшийся еретик гораздо полезнее, чем сожжённый мученик.
- Тем не менее, завтра меня сожгут.
- Ещё не поздно одуматься. Библия учит нас милосердию. Если завтра ты прилюдно покаешься и отречёшься от своей смуты, я пощажу тебя.
- И остаток жизни я проведу в этой конуре?
- Может быть и нет, это зависит от тебя. Быть может, со временем у Церкви найдётся для тебя подходящая работа, нам нужны грамотные учёные люди. Ты сможешь жить в келье в удалённом монастыре, в тишине и спокойствии. Да, это не привольная жизнь, но гораздо лучше тюрьмы.
- Когда-то я уже жил в монастыре и прекрасно представляю, что это такое. Именно этот опыт и привёл меня сюда.
- Монастырь должен учить смирению и покорности, а не воспитывать мятежников. Видимо, ты не понял урок, который должен был извлечь. Тогда тем более полезным будет второй шанс.
- Я благодарен за столь щедрое предложение. Скажу честно, что не рассчитывал на такое. Но я вынужден отказаться.
- Отказаться? Но почему? – в недоумении произнёс инквизитор.
- Дело в том, что всё, что я говорю – правда. Я не могу отказаться от истины и обмануть людей, послушавших меня. Нет, лучше я умру, но мои слова останутся в сердцах хотя бы немногих. Если же я отрекусь, то вся моя жизнь была напрасной. Я уже не молод, и не боюсь смерти.
Инквизитор скривился:
- Ты говоришь, твои слова останутся в сердцах последователей. Но подумай о другом. Мои братья вырвут их из них калёным железом. Все они обречены, так же как и ты. Приказ Папы не двусмыслен, мы не можем оставить ни клочка твоей ереси. Разве ты ещё не убедился в этом вчера? Разве тебе мало горящих деревень? Неужели стоны умирающих радуют твоё сердце? И после этого ты утверждаешь, что служишь добру?
- Я не служу ни добру, ни злу, лишь ПервоТворцу, и нет у меня других богов. Но разве не вы сожгли эти деревни? Разве я убивал невинных крестьян? Всё это было по приказу Церкви, по твоему приказу. Тем не менее, тебя не смущает после этого называть себя рукой правосудия и мечом Бога. Почему же ты обвиняешь меня?
- В твоих силах всё предотвратить. Отрекись, успокой своих последователей, покорись и признай власть Церкви. Я обещаю, что тогда больше никто не пострадает, если, конечно, они прекратят мятеж.
- Для чего вам власть над людьми? Ты защищаешь церковь, но разве не видишь сам, что всё устроено ради наживы? Десятина, налоги, пожертвования… Всё оседает в карманах «священнослужителей». Вся структура церкви прогнила до основания, разъедена как трухлявый пень. Это уже не цветущее дерево, дарящее жизнь и радость, а оплот Люцифера. Разве этому учат те же святые писания?
- Я знаю святые писания не хуже тебя, еретик. И не могу отрицать, что не все служители Церкви их исполняют, бескорыстны и искренны в вере. Но мой долг выявлять и их. И многих таких предателей веры я лично приговорил. Не думай, что я их защищаю. Я ограждаю церковь от всех врагов, как внешних, так и внутренних.
- Тогда мы с тобой стремимся к одному и тому же.
- Интересно, каким образом по-твоему ересь способствует очищению Церкви?
- Очень просто. Ты пытаешься лечить то, что уже умерло, а я хочу вырезать опухоль целиком. Никто не имеет права совершать духовное насилие над человеком. А церковь делает именно это. И ты сам тому яркое доказательство.
- Если не ограничивать людей, они погрязнут в разврате и пороках, золотой телец поглотит их души и в конце концов, когда терпение Бога иссякнет, он сотрёт человечество с лица Земли.
- Возможно. Но разве это как раз и не будет высшей справедливостью, которой ты так жаждешь?
- Это не тот конец, которого я жду для людей. Я верю, что мы достойны лучшего, надо лишь придерживаться священных писаний.
- Это догмы. Они не дают развиваться. Возможно, так и удастся продлить агонию этого мира, но прийти к новому мироустройству можно лишь кардинальными преобразованиями.
- И это твоя идеология? Мятеж, революция? В них нет ничего, кроме крови. За манящими лозунгами прячутся такие же подлые дела, как и у нынешних аристократов.
- Я говорю об эволюции, а не революции. Весь мир и природа эволюционируют, становясь совершеннее от цикла к циклу. Дети должны быть лучше родителей в том или в ином, иначе регресс, стагнация, кризис и смерть популяции или общества.
- Красивые слова. Но как ты этого достигнешь?
- По крайней мере, я пытаюсь, делаю то, что считаю полезным. Ты же готов отказаться от развития лишь из страха.
Инквизитор удивлённо переспросил:
- Из страха? Чего же я по-твоему боюсь?
- Жить своим умом. Свободы, ответственности. Гораздо проще и безопаснее прикрываться святым писанием, апеллируя к заповедям и строгим догмам. А всех остальных называть еретиками за то, что они посмели проявить инициативу, заглянуть в сторону от намеченного кем-то пути.
- Это божьи законы! Святые книги. Как ты смеешь говорить такое!
- Твоя реакция лишь подтверждает мои слова. Всё это так прочно засело у тебя в голове, что ты перепутал истину с привычкой.
Лицо инквизитора на мгновение вспыхнуло гневом, но он удержался и обдумал услышанное. Маркус не торопился ничего добавлять и в камере повисла мёртвая тишина. Инквизитор встал и подошёл к окну. Закатное солнце осветило его лицо, но на глаза всё равно падала тень, и от этого его образ стал казаться ещё мрачнее.
-Что ж, это не совсем лишено смысла, - наконец произнёс церковник, - однако это не вся правда.
Узник неподдельно удивился. Он не ожидал, что верховный инквизитор может признать хоть в чём-то его правоту. Невольно он стал гораздо больше уважать этого человека.
-Я и не претендую на всю истину, - ответил Маркус.
- Тем не менее рассказываешь свои взгляды направо и налево, не думая о последствиях. Не всем стоит задумываться о таких вещах. Но вернёмся к делу. Ты сказал, что я боюсь ответственности. Это не так. Я собственноручно исполнил сотни приговоров, а подписал тысячи. Я целиком принял на себя ответственность за эти решения, это мой крест, моя миссия, моя судьба. Я не следую догмам бездумно, я сам ограничил себя и встал на этот путь, потому что считал его верным. Людям нужна опора, помощь и ориентир. Без церкви мы будем как стая голодных псов, готовых разорвать друг дружку за кусок мяса. Разве можешь ты спорить с этим?
Инквизитор снова сел и вопросительно посмотрел на заключённого. Маркус кивнул и сказал:
- Я сам раньше рассуждал так же как ты. Много всего я успел повидать, войны, смерть, несправедливость. Я даже служил церкви, в надежде сделать мир лучше. Но не вышло. Тогда я понял, что надо служить людям, а не церкви. И вот я здесь.
- Я читал твоё досье и знаю о твоей судьбе.
- Бумага не передаёт того, что чувствует сердце.
- Это так, - задумчиво произнёс инквизитор, явно вспомнив что-то из своей жизни.
- Но сейчас я понимаю нечто большее, чего не знал даже сегодня днём, стоя на площади. Ты подтолкнул меня к этой мысли. Тогда, теряя сознание от удара, я понял это, увидел также чётко, как вижу тебя сейчас.
- И что же это?
- Люди тоже не стоят служения, оно не приносит им пользы, лишь вред.
- Ты удивляешь меня. До этого я хоть как-то тебя понимал, но теперь ты говоришь что-то совершенно бессмысленное. Неужто ушиб попортил тебе рассудок.
- О нет! Наоборот. Я должен поблагодарить тебя. Но я понимаю твоё недоумение. Ещё день назад, я сам бы решил, что такая точка зрения достойна лишь матёрого эгоиста. Раз уж мы начали этот разговор, то позволь мне объясниться.
- Давай же, такой ереси я ещё не слышал, хоть и думал, что всё повидал. Но человека, которые утверждает, что нужно отказаться от помощи людям ради их собственного блага, я ещё не встречал.
- Всё очень просто. Достоин служения лишь Создатель, как целое. Любое служение части порождает раздор, дисбаланс. Всё в мире сбалансировано и природа тому подтверждение. Стоит вытравить лис и волков, как плодятся зайцы, кролики и прочие твари, уничтожая посевы. В итоге люди голодают и гибнут. Обратная связь ударяет по виновнику, а мы называем это карой божьей. Мы думаем, что делаем как лучше, но наше незнание не освобождает от ответственности. За ошибку одного могут расплачиваться многие и наоборот. Весь мир пронизан незримыми связями. Стоит задеть, нарушить одну, как всё рушится, перестраивается и горе тому, кто встал на пути у меняющейся Вселенной.
- И что же делать в таком случае? Просто смотреть, ни во что не вмешиваясь? Разве в этом наше предназначение? Мы созданы чтобы активно менять мир.
- И, к сожалению, мы этим и занимаемся, не думая о последствиях, - грустно добавил Маркус, - Но я не предлагаю бездействовать. Хотя воистину не врёт тот, кто молчит. Но ты прав, люди созданы не для того. Мы рождены, чтобы творить этот мир. Не менять, не портить, не использовать и даже не сохранять, а творить, создавать новое! Только так человек может реализовать себя, исполнить предназначение.
- Но люди не могут только творить. Есть потребности, необходимость. В коне концов, не все наделены творческим талантом. Что может сотворить безграмотный невежественный крестьянин. А преступник, бандит с королевского тракта?
- Но разве они родились такими? Разве мать, кормящая своё дитя, держала в руках бандита?
- Конечно, нет, - замешался инквизитор.
- Да, каждому дано по-разному. Кто-то способен к одному, кто-то к другому. Кто-то на первый взгляд может быть вообще ни к чему не годен. Но с высоты Бога все мы люди, все часть одного сообщества, выполняющего определённую цель во вселенской программе. И как бы то ни было, мы должны её выполнять, иначе на наше место придут другие.
- Религия не отрицает этого, хотя нам не ведомы глубинные замыслы Бога и его планы. Быть может, ты и прав. Но нам нужно думать о более простых вещах, о более приближенных к нам. Если ты так мудр, то ответь зачем Богу по-твоему войны, страдания? Почему гибнут дети и старики умирают немощными и больными? Разве это не расплата за наши грехи? Разве это не доказывает того, что мы должны следовать святым писаниям? Если все люди примут закон церкви и станут жить в соответствии с ним, на Земле наступит царство Божье. Именно поэтому я истребляю ересь и борюсь с грехами и пороками.
- Достойное занятие… Но лишь на первый взгляд. А войны действительно едва ли нужны Богу. Но они весьма эффективное средство борьбы с болезнью. Алхимики говорят, что наш организм во время жара борется с заразой также, как мы во время войн.
- Но зараза – это и есть ересь! С заразой борюсь я! А войны идут ради денег и власти.
- Да, но они закономерны. Люди карают сами себя за свою глупость.
- По-твоему, моя работа бесполезна и без меня всё решилось бы само собой?
- Да, мир стремится к равновесию, одни идеи вытесняют другие. Ты не бесполезен, а лишь звено в цепи, часть системы, доминирующей на сегодняшний день парадигмы, теории о строении бытия. Теории, конечно ошибочной, как и все домыслы людей.
- Это не домыслы, а истина! – перебил инквизитор.
- Скажем так, устоявшаяся привычка.
- Словоблуд, не извращай мои слова. Я уже понял, что ты думаешь о церкви и религии. Впредь воздержись от своих резких замечаний.
- Опять ограничения… Я думал мы ведём свободный диалог.
- Хорошо. Говори, что хочешь, тебе не долго осталось. Но не злоупотребляй.
- Хорошо, я учту эти пожелания. Но тогда и ты не перебивай меня, это будет справедливо.
- Ты так и не ответил на мой вопрос.
- Эволюция неукротима, вечна, её не остановить, и мы не всегда даже можем понять её пути. Но всё справедливо и уравновешено. Человек, жаждущий власти и денег, начинает войну, как мы говорим, вершит зло. В результате запускается множество процессов, порой невидимых. Одни люди поддерживают властителя, надеясь на награду. Они по сути добровольные соучастники. Другие говорят, что у них нет выбора, забывая свою природу. Они не хотят войны, но ей способствуют, их грех не меньше, хоть и иной. Третьи пассивно наблюдают несправедливость, надеясь, что до них не дойдёт. В этот раз, действительно, может и пронесёт, но не на долго. Так всегда происходит. Все ответят по своим делам. И ответ этот им придётся держать не обязательно в этой жизни. Хотя зачастую результаты их деяний успевают сказаться на них много раз уже в течении одного воплощения. Люди просто не понимают, не видят взаимосвязи.
- Нет никаких других жизней, еретик. Душа попадает в рай или ад и остаётся там навечно.
- Кто так сказал тебе? Наверняка тебе известно, что в раннем периоде даже христианство не отрицало однозначно других воплощений. Однако это стало невыгодно, и от этого отказались. Причём на соборе, где всё решали церковные иерархи. Откуда им ведомо, что есть, а чего нет?
- Тебе не сбить меня с истинного пути, еретик, говори, что хочешь. Но так или иначе, я так и не понял из твоих слов, где же справедливость, когда умирают ни в чём не повинные люди.
- А что такое справедливость? Что справедливо? Вполне естественно, если выживают самые сильные, самые приспособленные к существующим условиям. Когда жернова крутятся, зёрна перемалываются без разбора.
- Тебя послушать, так все люди достойны смерти.
- А разве так не происходит? Разве кто-то из людей вечен? Все мы смертны, и это не просто так. Ошибки копятся, как снежный ком, и в итоге приходит время освобождения. Именно освобождения, потому что в нынешние времена все люди не свободны. Дикий зверь умирает в неволе, а человек в духовном рабстве.
- Что же по-твоему свобода? Церковь даёт людям ориентиры, без этого мир погрузится в анархию.
- Не одной церковью жив человек. Есть нечто большее, то что не описать словами и не передать на бумаге – интуиция, чутьё. Каждый человек может напрямую общаться с Богом, почувствовать своё единство с ним.
- Если и так, то ты не сможешь отрицать, что люди не спешат этим пользоваться.
- Для этого нужна другая культура, другие ценности в обществе. Детей с малого возраста нужно растить в согласии с природой. Мы же оторвались от мира, считая, что лучше всех знаем, как жить. Отсюда и все страдания, все болезни и смерть.
- Отшельники в лесу тоже умирают.
- Да, потому что сейчас это не выход. То, о чём я говорю, возможно лишь при всеобщем благоденствии. Пока на Земле сохранилась хоть капля тьмы, вся планета и все люди на ней заражены и обязаны сопротивляться. Жить в лесу – значит оставаться в стороне. А это тоже не позволительная роскошь. Хотя отшельники зачастую и в правду живут более долгую жизнь, чем «цивилизованные» люди. Кстати, обрати внимание, сам термин «цивилизованные» звучит почти так же, как «дрессированные», подразумевает, насилие, что кто-то цивилизовал нас из вне. Если бы это был добровольный выбор, мы были бы «цивилизовавшимися».
- Это лишь придирки к словам, они ничего не значат. Привычка, как ты говоришь. Учёных людей тоже называют образованными, а не образовавшимися.
- Я не настаиваю, но зачастую в словах содержится скрытая народная мудрость.
- Церковь тоже не одобряет полного и поголовного отказа от мира. А для желающих есть монастыри.
- Похвально, но не решает проблему.
- А что же решает?
- Изменение сознания людей. Мы должны понять, что подобны Богу, должны жить согласованно и в сотворчестве.
- Красивые слова, не больше. Если хочешь, иди и живи в сотворчестве с насильником из соседней камеры, я могу распорядиться и тебя переселят.
- Я думаю, ты не до конца понял меня. Это долгий процесс, и потребует долгой работы. Пройдут десятки лет, а то и столетия, прежде чем создадутся условия для перерождения человечества. И, скорее всего, к этому времени мы будем уже у самой крайней черты, когда будет лишь два выбора – пустота или изменения.
- Бог всемогущ, и, если бы ему это было угодно, мы бы жили иначе.
- Да, так и есть. Важна самоорганизация. Бог не навязывает никому ничего. Люди должны сделать свободный выбор, и тем самым доказать, что они достойны большего, достойны быть частью божественной пирамиды.
- Ты слишком много хочешь от людей. Без помощи со стороны им никогда не достичь того, о чём ты мечтаешь, старик. Мне жаль, что мы оказались по разные стороны, но я вижу, что побуждения твои были искренны. Всё, что ты говорил, лишь укрепило меня в вере, ещё раз показало, как важна моя работа. Как бы то ни было, но без инквизиции порок будет лишь расти в сердцах людей.
- Конечно, людям действительно нужен пример для подражания. Но не навязывание, не насилие и принуждение. Человек должен встать на путь веры и гармонии по своему собственному выбору. Принуждение же – это не божественный промысел. Если человек не готов встать на путь служения Богу, то от того, что его силой заставят, ничего хорошего не выйдет. Такой человек будет лишь мешать, тормозить развитие и разрушать систему изнутри. А это означает, что такое общество обречено на развал, из небольших дефектов разрастётся порок и духовный блуд, в конце концов заразятся даже те, кто изначально был чист, и вместо эволюции, происходит деградация и естественное разложение. Таковы законы природы. Ты делаешь благое дело, но не совсем так, как нужно. А благими намерениями устлана дорога а ад.
Инквизитор ничего не ответил. Через минуту молчания он молча встал и постучал в дверь. Стражник открыл, и инквизитор вышел, не оборачиваясь. Дверь за его спиной со скрежетом захлопнулась. Маркус остался один, наедине со своими мыслями.
Казнь
На следующий день, ровно в полдень, толпа уже стояла на площади. Всё было подготовлено для экзекуции. Высокий столб стоял почти по середине, вокруг него были обильно разложены ветви, брёвна и солома. Люди ждали, когда выведут еретика.
И вот он появился. Процессия из стражи во главе с инквизитором окружила человека, облачённого в серую рясу. Всё его лицо было в синяках и отекло до неузнаваемости. Он не мог самостоятельно идти, и двое стражей волокли его под руки. Было не ясно, осознаёт ли он происходящее. Толпа одобрительно загудела, увидев, что ночь не прошла даром для еретика. О пытках инквизиции ходили жуткие слухи. Говорят, в конце концов все сознавались в чём угодно. Пленника привязали к столбу, он обвёл толпу отсутствующим взглядом, и его голова безвольно повисла. Инквизитор поднялся на рядом стоящий помост и зачитал обвинение приговор. Формулировка была длинной и витиеватой. В конце речи инквизитор весомо добавил:
- Сегодня еретик сознался в содеянном и покаялся. Да смилостивятся небеса над ним! Зажигайте!
Толпа зашумела и задвигалась, все хотели получше разглядеть происходящее. Приговорённый никак не реагировал на суматоху. Прежде чем зажечь костёр, один из стражей ударил его по щеке и привёл в чувство. Узник осмотрелся, как будто не понимая, где он находится, лицо его изменилось, и казалось, что он даже улыбается.
- Ангелы… Я не хотел, - едва слышно пробормотал он и замолк.
Костёр зажгли, и огонь разгорелся быстро и сильно. Пламя почти сразу охватило солому и сухие ветви. Огонь коснулся ног привязанного, ряса загорелась. Он, казалось, не чувствовал жара и с интересом рассматривал пламя. Вскоре огонь охватил его целиком, и лишь тогда он начал дёргаться и закричал. Ничего связного нельзя было различить в его криках, и они продолжались совсем не долго. Видимо, казнённый быстро потерял сознание. Спустя несколько минут всё было кончено.
Инквизитор не дождался конца и ушёл сразу, как крики затихли, лишь громко произнеся напоследок:
- Помните люди! Так будет с каждым, кто пойдёт против законов божьих!
Послесловие
Вечером верховный инквизитор покинул этот захудалый провинциальный город. Все дела его здесь были окончены, восстание подавлено, а подстрекатель сожжён. Люди, напуганные показательной казнью Маркуса и жестокой расправой с другими лидерами восстания, охотно вернулись в лоно церкви. В ближайшее время можно было не думать о новых мятежах. Закончив все формальности, инквизитор направлялся с отчётом в столицу.
Из небольшой часовни вышли двое в чёрных мантиях без знаков различия. Капюшоны почти полностью закрывали их лица. По походке было видно, что один из них уже стар. Они направлялись к поджидавшему их экипажу. Сев в карету, молодой произнёс:
-Мы не закончили наш разговор.
-Да, но какой же ценой я получил возможность его продолжать?
- Он был убийцей и мародёром. Его ждали пытки и виселица. Не печалься, морфий сгладил его страдания. Это было даже милосердно.
- Что ж, значит сегодня мы будем говорить о милосердии... - с этими словами пожилой человек снял капюшон и улыбнулся. Это был Маркус.
---------------------------------
Эссе.
Я стоял и любовался бьющими, искрящимися струями чистой живой воды. Свет отражался и преломлялся в маленьких капельках, переливаясь всеми цветами, создавая уникальную, неповторимую картину. Лишь на мгновение можно было остановить это неудержимое, стремительное падение, остановить, чтобы насладиться его красотой и неописуемой естественной силой. Остановить время в своём сознании, запечатлеть момент между случившимся и предстоящим, поймать движение на самом пике, на грани срыва, когда знаешь, что в следующий момент ничто уже не будет прежним. Следующее мгновение – наследие предыдущего, но не его следствие, лишь один из возможных исходов, наборов случайностей и закономерностей, результат борьбы мыслей, сил, противоположных знаков и воздействий, лишь одно из ответвлений бесконечной вселенной, непознаваемой и необъятной. Этим и прекрасен этот запечатлённый момент, момент истины, момент рождения новой реальности, общей для всех и отдельной для каждого варианта, для каждой возможности, для каждой даже самой невероятной альтернативы. После этого мир уже никогда не будет прежним, и даже вернуться в этот момент едва ли представится возможным, целую вечность придётся бродить по лабиринту вероятностей, совпадений и запутанных вариаций, для того чтобы найти это единственное неповторимое мгновение на просторах вечности. В следующий миг оно вольётся в вечность, полную таких же невероятных мгновений, таких же прекрасных срезов чего-то громадного и не познанного, срезов, которые лишь все вместе могут существовать и противостоять бескрайней окружающей пустоте… Лишь вместе они едины, объединены общей целью, общими Канонами и устройством, общей идеей. Вот уже время срывается, мгновение уходит, уступая место новым ощущениям и восприятиям. Оно уходит, сливаясь с безликой массой других уникальных лиц и событий, невероятно ценных и ничего не значащих, вечных и переменчивых…
Капля воды ударяется о землю и взрывается тысячей брызг. Каждая частичка сверкает, словно новорожденная звезда, наслаждаясь своей независимостью и значимостью. Помнит ли эта капелька, что ещё миллисекунду назад была частью чего-то большего, в десятки раз превосходящего её по размерам и мощи? Но недолго длится её горделивый полёт, вот уже она ударяется о другую падающую струю воды, растворяется в ней и исчезает без следа в однородной бегущей массе. Растворяется, чтобы в следующее мгновение разлететься вновь, столкнувшись с новым встречным потоком… Но выйдет ли из него эта же капелька, которая в него зашла? Нет, она уже никогда не будет прежней. Она затерялась среди потоков летящей воды, но не исчезла. Она никогда не исчезнет, но и никогда не будет такой, как в то мгновение свободного независимого полёта…
Я всматривался в струи падающей воды, и мысль моя уходила глубже, удаляясь от цветов и переливов, от шума и звона падающих капель, от влажного запаха свежести и живительной силы. Мысль уходила к молекулам воды, неудержимо бьющимся друг о друга, лихорадочно мечущимся в своих пределах или невидимо вылетающим за пределы струи. Одни из них летят быстрее, другие медленнее. Одни куда-то спешат, расталкивая всех на своём пути, другие спокойно дрейфуют, наслаждаясь покоем и умиротворением. Но в них ударяются другие, заражая их своим энтузиазмом и энергичностью. И уже вместе они начинают свой разгон, и вот уже тоже куда-то спешат, расталкивая и будя соседей.
Мой внутренний взор уходил всё глубже и глубже, через молекулы, атомы, вглубь ядер, ожидая вот-вот найти пустоту. Но взор уходил всё дальше в бесконечность, и ей не было конца, и я не знал, где её начало. То, что казалось концом, становилось продолжением, началом чего-то нового, ранее неизведанного, не познанного и ещё не осмысленного; чего-то неуловимого и ускользающего, проскальзывающего сквозь возможности моего сознания, не измеримого привычными понятиями, не раскладывающегося по знакомым законам. Я сам растворялся в этой бескрайности, чувствуя единение со всем творением и родство с Богом. Но вот моя мысль вернулась в нашу реальность, и я вновь увидел искрящиеся капли воды, прекрасные и неповторимые, как Жизнь и Любовь. В капле воды как в зеркале отразилась вся вселенная.
16-17 февраля 2013 года
Земля. Голубой глобус, летящий в пустынном космосе. Он движется, но не бесцельно. Точно знает он свой путь, уверенно движется вокруг своего родного светила – Солнца, которое питает жизнью всё, что имело смелость родиться на просторах нашей планеты.
Земля! «Капитан, земля на горизонте!» - Как долго моряки ждали этих коротких слов. И вот уставшие мореходы подбегают к борту, кто-то лезет на мачты, чтобы лучше разглядеть этот чарующий вид. Спустя недели странствий, они приблизились к суше. Постепенно среди необъятных бескрайних просторов моря начинает проступать нечёткое очертание родных берегов. Радость и беспокойство наполняют сердца бывалых морских волков. Каково это, ступать по твёрдой земле, каково это, чувствовать под ногами надёжную почву, а не скрипящую палубу, качающуюся под ритм волн?
Земля... Я смотрел на бескрайнее поле, засеянное пшеницей. Не было ни конца, ни края колосящемуся зерну, доходящему до горизонта и исчезавшему за ним, сливаясь с голубой полоской неба. Небольшой зелёно-коричневый холм возвышался над полем, выделяясь среди золотого океана. Я поднялся на него, охватил взглядом широкие поля, простирающиеся вокруг, а потом сел, наслаждаясь близостью прохладной почвы. Она бодрила и умиротворяла. Я взял в руку горстку земли. Забывшись и потеряв счёт времени, я ощутил связь со всем миром вокруг, с каждым колоском на поле, с каждой песчинкой земли в моих ладонях. Я разминал землю в руке, маленькие комочки рассыпались в пыль, которая подхватывалась лёгким ветерком и уносилась прочь, к новым горизонтам. И я почувствовал себя такой же маленькой песчинкой на необъятной Земле, лишь частью гораздо большей, необозримой одному человеку общности. Системы, насыщенной и сбалансированной, отточенной тысячелетиями проб и ошибок, но теперь непогрешимой и надёжной, дающей жизнь и отнимающей её для рождения нового, более совершенного и развитого. Системы, постоянно меняющейся и эволюционирующей, вместе с нами и в зависимости от нас, но в то же время самостоятельно, переступая при необходимости через эгоизм своих частей для достижений целей Целого. Да, Целое и есть цель, и есть то, что ставит задачи и их выполняет. Само слово говорит нам об этом, но мы, как правило, не видим скрытого смысла, пропускаем его мимо нашего внимания, предпочитая удобные и комфортные стереотипы. Выходит, определяя цель, нужно исходить из того, каким целым ты должен стать, или частью чего уже являешься и искать то, чего не хватает до совершенства. Вот что значит настоящая цель… И теперь, я понял её, моя земля помогла мне, она никогда не бросает своих детей в отчаянный час, поможет в трудную минуту, не даст умереть в одиночестве, примет в свои объятья и успокоит… Но об этом потом.
Я встал, полной грудью вдохнул окружающую красоту и двинулся дальше к новым открытиям, к новым горизонтам…
17 февраля 2013 года
***
Святая Русь - Народ Спаситель,
Сказал Творец сегодня нам.
Сколь не старайся искуситель -
Идею эту не предам!
Святую Русь мы основали
Во имя Света и Творца
И сколь на нас не нападали б,
Мы будем биться до конца!
***
Любовь даётся раз.
И хоть она и вечна,
Легко о ней забыть,
Расслабившись беспечно.
Никак не потерять
Того, что не имеешь.
А можно получить,
Лишь то, во что ты веришь.
28.04.16 г.
***
Конец... Как в этом слове много…
И в то же время ничего.
Вдруг обрывается дорога,
И всё… Тупик… Конец всего!
Ещё недавно радость жизни
Переливалась через край.
Ни зла, ни слёз, ни укоризны –
Земной Эдем, небесный рай.
Но в миг единый всё угасло.
Конец. Движенья больше нет.
И то, что было так прекрасно,
Истрётся круговертью лет…
Конечному – пренебреженье.
Ведь у Вселенной нет конца,
И вечно наше в ней движенье,
Как вечен промысел Творца.
Конец – обман, конец – ошибка.
Так пусть Лукавый съест свой хвост –
Тогда сойдёт его улыбка,
А мы во весь воспрянем рост!
Любовь есть вечное движенье,
Её покой несут сердца.
Конец же ада порожденье
Поверьте – в жизни нет конца!
01.05.17 г.
| 
